Певица Ляля Рублева достаточно хорошо известна в Нью-Йорке в эмигрантских кругах. Артистка работает на стыке эстрады и русского шансона (между прочим, сегодня самого востребованного в нашей стране жанра музыки – в нем также работают Стас Михайлов, Елена Ваенга и др.). Альбомы Ляли Рублевой «Голубое платье» (2005, Гриффон) и «Среди дорог, среди друзей» (2009, Urga Records / Ночное такси) а также ДВД с одноименным названием пользуются стабильным спросом среди почитателей данного жанра. Недавно нам удалось встретиться с певицей и о многом ее расспросить. Результатом этой беседы и стало данное интервью. – Ляля, в СМИ писали, что вы поете с самого детства. Что вы были солисткой Большого детского хора Центрального телевидения и Всесоюзного радио под управлением Виктора Попова, исполняли знаменитую песню «Крылатые качели». – Да, именно так. К сожалению, вариант «Крылатых качелей» с моим голосом в фильм тогда не попал. Но на радио и телевидении в то время я слышала себя часто… Вообще я серьезно начала заниматься пением еще с пяти лет. Кроме хора Попова я также активно участвовала в художественной самодеятельности в разных дворцах и домах культуры. Затем поступила в музыкальное училище. Закончив его, стала работать в Росконцерте. Правда, тогда я еще была не Лялей Рублевой, а Еленой Осиповой. На пластинки записаться тогда не удалось, но по радио я звучала регулярно. Исполняла песни Павла Аедоницкого, Алексея Мажукова, Яна Френкеля и других популярных советских композиторов. – Вы эмигрировали в начале 90-х. Но ведь в то время артистам пробиться уже стало гораздо легче, чем раньше. И фирма «Мелодия» уже не была монополисткой в грамзаписи, и худсоветы тоже были упразднены. Тем не менее, вы уехали из страны. Почему? – Кстати, судя по нынешнему состоянию нашей эстрады, все-таки было бы лучше, если бы худсоветы тогда остались… А уехала я в 1991 году не из-за творческой неудовлетворенности. Просто тогда в стране начались другие вещи. Однажды на сборном концерте в Лужниках всем нам пообрезали провода, на сцену бросали зажигалки. А 9 мая на концерте для ветеранов войны в гостинице «Интурист» какие-то люди и вовсе устроили погром. Я тогда чудом не пострадала, но после этого меня стали часто вызывать на Петровку. Мне все это было очень неприятно. И еще одна была причина моего отъезда. Когда я развелась с предыдущим мужем, мне негде было жить. Снять жилье в Москве мне было проблематично. И из-за того, что всё это наложилось одно на другое, мы приняли решение уехать в Тель-Авив. Уезжали вдвоем с Борисом – моим нынешним супругом (Борис Людковский – достаточно известный в музыкальных кругах саксофонист – авт.) – не к родственникам или друзьям, а просто на пустое место. К тому же уезжали без знания языка и всего с 400 долларами в кармане. – В эмиграции чем занимались? – Пела. Я всю свою жизнь занималась в основном только пением. Правда, иногда мне все же приходилось подрабатывать и педагогом по вокалу, и работать на радио, вещавшем в Нью-Йорке для русских эмигрантов. В эмиграции я прожила довольно долго. В общей сложности восемнадцать лет. Десять лет в Израиле, и потом еще восемь в Нью-Йорке. – Языковые трудности были? – Конечно. Я, к сожалению, не сильно способна к языкам. Но иврит мне, в конце концов, выучить удалось. И по-английски я тоже научилась неплохо общаться. Но при этом думала я всегда все равно на русском языке. – В эмиграции приходилось ли вам общаться с русскими артистами? – Конечно. В Израиле я общалась с Максимом Леонидовым, который уехал туда в одно время с нами. Еще с актерами Михаилом Казаковым, Валентином Никулиным, Леонидом Каневским. Многие из них, правда, вскоре вернулись обратно в Россию. А в Нью-Йорке я подружилась с певцом Михаилом Гулько и поэтом Яном Гальпериным. – Кстати, а почему вы из Израиля уехали в Америку? – Чтобы это понять, вам самим, наверное, надо в Израиле пожить. Во-первых, Израиль – это Восток, который, как известно, дело тонкое. Восток абсолютно во всём, включая культуру. Во-вторых, это очень маленькая страна, а значит, маленький музыкальный рынок. В-третьих, там постоянно напряженная обстановка – войны, теракты. Поэтому жить мне там было очень сложно. – В Америку вы тоже поехали на пустое место? – Тоже. Мы переехали в Нью-Йорк в 2001 году. – А почему вы, уезжая из Израиля, не возвратились в Россию? – В России в то время мы бывали регулярно. И с концертами – к тому времени я уже была Лялей Рублевой, – и просто по делам. Но когда мы первый раз приехали в Россию в 1993 году, я отметила, что в стране произошли перемены далеко не в лучшую сторону. Только в 1997 году мне показалось, что стало лучше, но потом последовал дефолт, который мы тоже ощутили на себе. – За годы эмиграции ностальгия не мучила? Русские березки не вспоминали? – Мучила. Не скажу про русские березки, но на родину тянуло очень сильно. Хотелось общения с людьми с русским менталитетом. На Брайтоне же очень трудно найти подходящий круг общения. Там же публика самая разношерстная. Приятелей и знакомых полно, но это всё не то. Опять же борьба за выживание меняет эмигрантов очень сильно и не в лучшую сторону. А чтобы общаться с самими американцами на их уровне, надо хорошо знать английский язык. Плюс колоссальная разница в менталитете. До эмиграции я даже не представляла себе, что такое вообще есть! – Когда вы вернулись в Россию? – В октябре 2009 года. Мы здесь уже девять месяцев. Вернулись мы не вдруг, нам этого хотелось всегда. Если бы не наши дети, мы, возможно, приехали бы и раньше. Поймите, мы не могли дергать детей из одной страны в другую. Но дети уже выросли, и мы с Борисом стали более свободными. Кстати, наша дочка по менталитету, в отличие от нас, – американка. Она работает в кинобизнсе. Но общий язык нам с ней находить удается, корни же у нее все равно русские. – Если дочка выйдет замуж за американца, вы не будете против? – Нет. И если выйдет за русского – тоже не буду против. – В вашем творчестве преобладает так называемый русский шансон. Чем именно этот жанр вас привлекает? – Русский шансон и ресторанная песня – всё это всегда было связано с эмигрантами. С жизнью эмигрантов, с их эмоциями и переживаниями, с трудностями и падениями. Словом со всем тем, через что им пришлось пройти. И именно в таких песнях я находила отражение жизни эмигрантов. Много моих песен написано на стихи Яна Гальперина, а он ведь тоже эмигрант. К сожалению, сейчас авторы песен зачастую остаются за кадром, ведь их почему-то объявляются крайне редко. И люди не знают, кто пишет песни. Мой главный автор – композитор Борис Людковский, сочинивший музыку почти ко всем моим песням, – является моим верным спутником и на сцене, и в жизни. – А как у вас появился псевдоним Ляля Рублева? – Его мне придумал Ян Гальперин. Вообще, в жизни все зовут меня Лялей. Ко мне это имя прилипло еще с детства, когда у меня была красивая кукла Ляля. А когда мы делали мой музыкальный проект, Гальперин и говорит: «Слушай, если все зовут тебя Лялей, зачем тебе быть Еленой? А фамилию возьми своих дальних родственников – Рублева. Тогда за границей всегда всем будет ясно, из какой ты страны». – В одной из ваших песен вы о мужчинах поете так: «Пузатый, круглый как арбуз, он для меня козырный туз, ведь кошелек раздут его как флюс». Насколько вас волнует эта тема? – Да, это песня «Кошелек», которую сочинила один из моих постоянных авторов – композитор и поэт Изабелла Юхневич. Ну, всегда же всем хочется, чтобы было больше денег. А что? Об этом мало говорят, но посмотрите, сколько поломанных судеб – когда женщина бросает мужа только из-за того, что устала от материальных проблем, и потом находит себе обеспеченного мужчину, зачастую не взирая ни на его возраст, ни на внешность. – По возвращению в Россию изменится ли вы стиль ваших песен? – Пока затрудняюсь ответить. Возможно, они будут более эстрадные и менее шансонные. Вообще, хочу, чтобы в моих песнях была и красивая музыка, и текст с хорошим содержанием. – Ляля, а сами вы какую музыку слушаете? – В детстве много слушала русских народных песен. В те времена Людмила Зыкина везде звучала очень часто. Позже в моей жизни были и «Битлз», и «Криденс», и Том Джонс, и Стиви Уандер, и Мина, и Уитни Хьюстон. Кстати, на некоторых своих концертах я исполняю мировые шлягеры. Еще люблю джаз. – Как вы находите нынешнее состояние российской эстрады? – Самая главная ее проблема – мало по-настоящему профессиональных артистов. Поначалу я была сильно удивлена, когда услышала, что каких-то девочек называют «поющими трусами». Но ведь это же на самом деле соответствует действительности! Также много артистов, поющих под «фанеру», это прямо безобразие какое-то! И еще мне не нравится, как ведут себя на сцене многие певцы. Им элементарно не хватает культуры поведения. Из-за этого я всегда с особой теплотой вспоминаю наших старых артистов – Муслима Магомаева, Валерия Ободзинского, Евгения Мартынова, Ларису Мондрус – вот у кого следовало бы поучиться культуре! – Из современных российских артистов назовите хотя бы двоих-троих, кого вы считаете личностями. – Ммм… Затрудняюсь ответить. StarsNews.Ru, Николай ФАНДЕЕВ